Средиземноморский театр
В конце 1941 года кригсмарине открыло для себя новый театр военных действий - Средиземное море. Союзный итальянский флот, несмотря на численное превосходство и выгодное расположение баз, к этому времени полностью утратил стратегическую инициативу. Линии снабжения Африканского корпуса находились под постоянными ударами британских ВМС. Главной силой в планируемом контрударе должны были стать авиация и подводные лодки, однако командование кригсмарине сочло необходимым развернуть здесь и торпедные катера, которые было возможно перевести по французской речной системе.
Особенность переброски заключалась в том, что минимальная ширина каналов составляла чуть больше 5 м, а это автоматически вычеркивало из списков стандартные катера серий S-26 и S-38. Меньшие размеры имели лишь «шнелльботы» типа S-30, которыми была укомплектована 3-я флотилия. Ее первая группа из пяти единиц покинула Вильгельмсхафен 7 октября 1941 года. Маршрут включал в себя переход в Роттердам, затем по Рейну до Страсбурга, а далее по системе каналов в реку Сона. В районе города Шалон катера пересекали демаркационную линию неоккупированной части Франции и далее шли на юг с соблюдением строгих мер маскировки. В частности, корпуса «шнелльботов» были окрашены в черный цвет, кормовую орудийную платформу скрывали фанерные щиты, флаги снимались. В таком виде «торпедоносцы» спускались на юг по Соне и Роне и наконец попадали в Лигурийское море. Переход первой группы завершился 18 ноября, второй (также из пяти единиц) из-за зимнего обмеления и замерзания рек окончился лишь 14 января 1942 года.
Первые ночные рейды «шнелльботов» в районе Мальты оказались безрезультатными. Тогда было принято решение использовать катера для заградительных операций. Уже до конца 1941 года немцы выставили у острова 73 мины, а за март, апрель и первую половину мая следующего года «шнелльботы» 3-й флотилии выставили 19 заграждений из 557 мин и 416 минных защитников. На этот раз немцам сопутствовал успех. Только из состава июньского конвоя на банках, выставленных катерниками, подорвались и погибли два эскортных миноносца (британский «Саутволд» и польский «Кужавьяк»), еще два эсминца, транспорт и тральщик получили повреждения. В ходе постановки в ночь на 7 мая 1942 года «шнелльботы» потопили артогнем малый охотник ML-130 - первый корабль, уничтоженный ими на этом театре. Не обошлось и без потерь. Один из катеров - S-31 - 10 мая погиб от своей же мины, а спустя неделю S-34 стал жертвой случайного попадания с береговой батареи.
В начале мая на театр прибыла третья, и последняя группа из четырех катеров. Ввод ее в строй совпал по времени с решением перевести силы флотилии в восточную часть Средиземного моря, откуда она могла бы поддерживать с фланга новое наступление Роммеля в Киренаике. В качестве баз немцы планировали использовать бухту Суда на острове Крит и порт Дерна на африканском побережье. В конце месяца там базировалось уже 9 катеров. Успех был достигнут в первом же выходе в ночь на 3 июня, но потопленный корабль, опознанный немцами как эсминец, в действительности оказался вооруженным траулером.
Большое оживление у катерников вызвало сообщение об обнаружении у берегов Египта 11 июня 1942 года крупного конвоя, шедшего на Мальту (операция «Вигорес»). Шесть катеров флотилии, начиная с ночи 13 июня, выходили на поиск неприятеля, но два первых патрулирования не принесли удачи, так как в этот момент конвой был еще далеко. В ночь на 15-е он приблизился настолько, что со «шнелльботов» смогли заметить осветительные бомбы, которыми самолеты люфтваффе указывали место нахождения противника. Несмотря на то что при сближении катера сами несколько раз были освещены своей же авиацией, для англичан атака оказалась внезапной. Однако торпеды, вылущенные катерами S-59, S-58 и S-56, прошли мимо цели.
В то время, когда шла перезарядка торпедных аппаратов, с катера S-56 (обер-лейтенант Вупперман) был обнаружен новый отряд кораблей, в который входили крейсера и эсминцы. Вупперману удалось незаметно проскочить через линию охранения и выпустить две последние торпеды в крейсер. Немцы наблюдали два взрыва, в носовой части и в районе миделя, на самом же деле британский крейсер «Ньюкасл» был поражен лишь единожды. Торпеда разворотила корпус в районе цепного ящика с правого борта. Несмотря на пробоину внушительных размеров, боеспособность корабля существенно не пострадала, хотя впоследствии ему пришлось ремонтироваться на американских верфях. Любопытно, что «Ньюкасл» стал единственным крейсером союзников, успешно атакованным «шнелльботами».
Примерно через 1,5 часа попадание еще одного «угря» получил эсминец «Хэйсти». Повреждения оказались настолько значительными, что англичане сочли за лучшее снять экипаж и затопить корабль. Выпущенная торпеда принадлежала, по всей видимости, S-55 (обер-лейтенант Хорст Вебер), хотя сами немцы попадания не увидели. Ночная атака катеров сорвала планы англичан: они решили вернуть конвой в Александрию. Вклад 3-й флотилии в срыв операции «Вигорес» был оценен германским военно-морским командованием, наградившим Зигфрида Вуппермана Рыцарским крестом с дубовыми листьями.
Атака следующего крупного конвоя состоялась в августе. На этот раз караван (операция «Пьедестал») двигался на Мальту с запада, из Гибралтара. В ночь на 13-е S-30, S-36, S-58 и S-59 (на S-35 в последний момент вышли из строя моторы) совместно с восемью итальянскими торпедными катерами атаковали конвой в тот момент, когда тот преодолевал Сицилийский пролив. Командиры «шнелльботов» доложили о четырех попаданиях в разные суда, однако послевоенный анализ подтвердил лишь уничтожение судна «Вайранги» (12 436 брт). Итальянцы же (уникальный случай!) обставили своих немецких коллег, отправив на дно крейсер «Манчестер» и три транспорта (25 124 брт).
В ходе недолгой кампании в Тунисе катера 3-й, а с середины января 1943 года и 7-й флотилии (7-я флотилия торпедных катеров была сформирована 1 октября 1941 года из единиц, захваченных и достроенных немцами в Голландии (бывшие голландские ТМ-54 - ТМ-61 стали S-151 - S-158). Командир флотилии - корветтен-капитан Труммер. Ввод в строй и боевая подготовка затянулись до осени 1942 года, когда флотилия была переведена на Средиземное море) осуществляли частые ночные выходы для постановки мин к портам Бону и Филипвиллю. 28 февраля из очередного похода не вернулся S-35. По всей вероятности, он подорвался на мине. Немцы отомстили за эту потерю сполна вечером 12 марта, когда группа «шнелльботов» случайно обнаружила отряд британских эсминцев, выдвигавшихся наперехват итальянского конвоя. В результате атаки шести катеров был торпедирован эскадренный миноносец «Лайтнинг». Корабль затонул. Командира отличившегося S-55 24-летнего обер-лейтенанта Хорста Вебера, на счету которого были уже два эсминца и подводная лодка, наградили Рыцарским крестом (Существует версия, что «Лайтнинг» был потоплен торпедой катера S-158).
В начале мая тунисский плацдарм был разгромлен. Катера снова вернулись в Порто-Эмпедокле, откуда продолжали осуществлять безрезультатные походы. Операций против вражеских десантов на острова Лампедузу и Пантеллерию не проводилось, поскольку известие о начале вторжения поступило к катерникам с 24-часовым опозданием. Перед новой высадкой, уже на саму Сицилию, союзная авиация предприняла все необходимые меры, чтобы выжить «шнелльботы» из пункта, который находился всего в нескольких милях от участка десантирования. Днем 6 июля британские истребители-бомбардировщики потопили S-59 и повредили еще два катера. 9-го числа, всего за несколько часов до начала операции «Хаски» обе флотилии (С июля 1943 года все катерные силы на Средиземном море были объединены в 1-ю дивизию торпедных катеров (фрегаттен-капитан Герберт-Макс Шульц)) вынуждены были перейти в Аугусту. Действиям против десантных сил из этой базы помешали частые воздушные налеты, а также хроническая нехватка топлива. К концу августа в составе 1-й дивизии оставалось лишь пять исправных катеров.
8 сентября 1943 года поступило сообщение о капитуляции Италии, а на следующий день на Апеннинский полуостров вступили войска союзников. 3 особо сложном положении оказались катера S-54 (обер-лейтенант Клаус Шмидт) и S-61 (фельдфебель Блёмкер), находившиеся в Таранто. Проанализировав обстановку, немецкие катерники решили идти в Венецию. Венером того же дня оба «шнелльбота» покинули порт, попутно выставив мины, как это обычно делалось при оставлении баз. Постановка была осуществлена скрытно, и на следующий день англичане при входе в Таранто потеряли быстроходный заградитель «Эбдиел», а с ним и 400 десантников. Переход через Адриатическое море оказался результативным. 11 сентября катера встретили у Анконы итальянскую канонерку «Аурора», которую после непродолжительного боя потопили. Спустя несколько часов ими был перехвачен войсковой транспорт «Леопарди», перевозивший 700 бывших солдат дуче. Пароход сдался и ведомый призовой командой с катеров был отправлен в Венецию. Вскоре на горизонте появился новый корабль. Опознав в нем итальянский эсминец, обер-лейтенант Шмидт повел звено в торпедную атаку. Получив несколько попаданий, эскадренный миноносец «Кьюентино Селла» затонул в течение минуты. Наконец, дотянув на последних литрах соляра до Венеции, оба катера приняли участие в разоружении гарнизона города и захвате оставшихся в порту итальянских кораблей. За этот поход командир звена обер-лейтенант Клаус-Дегенхард Шмидт был награжден Рыцарским крестом.
Катера, оставшиеся в Тирренском море, приняли участие в ночных нападениях на стоянку у союзного плацдарма в Салерно. Результативным оказался лишь первый рейд в ночь на 11 сентября, когда три катера 7-й флотилии потопили американский эскадренный миноносец «Роуэн».
В середине ноября 1943 года из Берлина поступил приказ о перебазировании всех уцелевших катеров в порты Адриатики. Из Тирренского моря они доставлялись на транспортерах в Пьяченцу, где их долго не удавалось спустить на воду из-за зимнего обмеления реки По. Фактически переброска затянулась на 4,5 месяца и завершилась в конце марта 1944 года.
Из уже находившихся на Адриатике шести торпедных катеров 3-й флотилии в боеспособном состоянии оставалась только половина. Единственной задачей, которую можно было попытаться решить столь скромными силами, стала борьба с каботажными перевозками югославских партизан между островами далматинского побережья. Впрочем, это не уберегло от потерь. 10 января 1944 года британские истребители-бомбардировщики потопили S-55, 23 апреля подорвался на мине S-54. Несмотря на восьмиметровую пробоину, катер остался на плаву, но ввести его в строй уже не удалось.
К концу апреля большинство уцелевших «шнелльботов» 1-й дивизии были отремонтированы и подготовлены к ведению боевых действий. Кроме них в состав 1-й дивизии в этот период входили и другие подразделения, в частности, 24-я флотилия (капитан-лейтенант Ганс-Юрген Мейер), сформированная в конце 1943 года из захваченных итальянских и четырех югославских (постройки фирмы «Люрссен») катеров. В марте 1944-го по железной дороге сюда перебросили 21-ю флотилию (капитан-лейтенант Вупперман), вооруженную 13-тонными катерами типа LS. 21-я и часть 24-й флотилии базировались на порты Эгейского моря.
В дальнейшем действия «шнелльботов» были ограничены районом Адриатики, причем на особые успехи немцам рассчитывать уже не приходилось. До конца войны им удалось уничтожить лишь два английских боевых катера - МТВ-372 (24 июля 1944 года) и HDML-1163 (5 января 1945 года) да несколько малотоннажных невооруженных судов. Собственные потери оказались куда существеннее. 12 июня 1944 года в бою с английским эскортным миноносцем «Эггесфорд» погиб S-153, а 26 июля при неудачной попытке атаковать очередной конвой получил тяжелые повреждения S-151 (так и не был восстановлен). 19 августа пошел ко дну S-57. 25 октября британские самолеты разбомбили находившийся в Себенико S-158; позже пилоты Королевских ВВС записали на свой счет еще одну победу, потопив S-154. Незавидная участь постигла катер S-157: его в районе Триеста уничтожили минометным огнем югославские партизаны. Наконец, немцы несли потери и из-за навигационных аварий - по этой причине им пришлось вычеркнуть из списков S-36, S-61 (столкнулись 6 февраля 1945 года и больше не восстанавливались), S-33, S-58 и S-60 (сели на мель 10 января и вскоре были уничтожены катерами и авиацией союзников). Последние месяцы войны оставшиеся «шнелльботы» преимущественно отстаивались в Поле, а 3 мая 1945 года они подняли белые флаги и ушли в Анкону. Война на Адриатике закончилась.
1815 - 1871
From 1815 to 1871
From the end of the Napoleonic Wars in 1815 to the end of the Franco-Prussian War in 1871.
Cueva de las Manos
Cueva de las Manos. Some time between 11 000 and 7 500 BC.
The Cueva de las Manos in Patagonia (Argentina), a cave or a series of caves, is best known for its assemblage of cave art executed between 11 000 and 7 500 BC. The name of «Cueva de las Manos» stands for «Cave of Hands» in Spanish. It comes from its most famous images - numerous paintings of hands, left ones predominantly. The images of hands are negative painted or stencilled. There are also depictions of animals, such as guanacos (Lama guanicoe), rheas, still commonly found in the region, geometric shapes, zigzag patterns, representations of the sun and hunting scenes like naturalistic portrayals of a variety of hunting techniques, including the use of bolas.
IX. В неизвестное
Побег из ГУЛАГа. Часть 3. IX. В неизвестное
Часа через два мальчик проснулся. Ранка была в хорошем состоянии, но, конечно, ни один доктор не разрешил бы ему вставать с постели, а мы должны были заставить его идти по камням и болотам, пока он был в силах передвигаться. Перед нами был новый перевал, склон вскоре стал безлесным. С любой точки гребня хребта, направленного с севера на юг и очень похожего на пограничный, нас легко было взять на прицел. Будь моя воля, я, кажется, пошла бы без всяких предосторожностей, таким отчаянным казалось мне наше положение, но муж строго следил за тем, чтобы мы возможно быстрее делали перебежки, отлеживались за глыбами гранита и опять бежали до следующего прикрытия. Что думал мальчик, я не знаю. Он шел сжав губы, бежал, ложился, опять бежал. Ни колебания, ни страха. С перевала шел пологий спуск, вскоре начинались кусты можжевельника, низкие, но пушистые ели и полярные березки. В первом же закрытом месте мы сбросили рюкзаки и легли на мягкий, почти сухой мох. Перед нами открывалась неизвестность, и это надо было обсудить и усвоить. На запад текла река. На картах, которые мы видели до бегства и в общих очертаниях хранили в памяти, граница была проведена по водоразделу. Но там была показана одна река — здесь долина была широкой и составлялась течением трех небольших рек. Кроме того, даже по самой оптимистической карте от долины до границы оставалось километров двадцать, мы же свернули раньше и сразу оказались на реке, текущей к западу. По другой карте до границы должно было остаться еще километров пятьдесят. Но ни на одной карте реки такого направления в пределах СССР показано не было, вместе с тем, она не могла быть и на финской стороне.
Глава II
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава II. Рио-де-Жанейро
Рио-де-Жанейро Поездка к северу от мыса Фрио Сильное испарение Рабство Залив Ботофого Наземные планарии Облака на Корковадо Сильный дождь Певчие лягушки Светящиеся насекомые Щелкун и его прыганье Синий туман Шум, производимый бабочкой Энтомология Муравьи Оса, убивающая жука Паразитический паук Уловки крестовика Пауки, живущие обществами Паук, ткущий несимметричную паутину С 4 апреля по 5 июля 1832 г. — Через несколько дней после нашего прибытия я познакомился с одним англичанином, который отправлялся в свое поместье, расположенное более чем в 100 милях от столицы, к северу от мыса Фрио. Я охотно принял его любезное приглашение ехать вместе с ним. 8 апреля. — Нас было семь человек. Первый переход оказался очень интересным. День был необыкновенно знойный, и, когда мы проезжали через лес, все вокруг было в полном покое, который нарушали лишь огромные великолепные бабочки, лениво порхавшие вокруг. С холмов за Прая-Гранди открылся прекрасный вид: среди ярких красок преобладал синий оттенок, небо и неподвижные воды залива великолепием своим соперничали друг с другом. Некоторое время дорога шла возделанными полями, после чего мы въехали в лес, грандиозность которого на всем его протяжении совершенно ни с чем не сравнима. К полудню мы прибыли в Итакаю. Эта деревушка лежит на равнине; дом, стоящий посредине селения, окружают хижины негров. Правильная форма и расположение этих хижин напомнили мне изображения готтентотских селений в Южной Африке.
1550 - 1200 BC
From 1550 to 1200 BC
Late Bronze Age. From the New Kingdom of Egypt establishment in c. 1550 BC to the Late Bronze Age collapse between 1200 and 1150 BC.
Глава XIV
Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава XIV. Чилоэ и Консепсьон. Сильное землетрясение
Сан-Карлос, Чилоэ Извержение Ocopno одновременное с извержением Аконкагуа и Косегуины Поездка в Кукао Непроходимые леса Вальдивия Индейцы Землетрясение Консепсьон Сильное землетрясение Трещины в горных породах Вид разрушенных городов Почерневшее и бурлящее море Направление колебаний Перекос камней в зданиях Огромная волна Устойчивое поднятие суши Область, охваченная вулканическими явлениями Связь между подъемлющей и эруптивной силами Причина землетрясений Медленное поднятие горных цепей 15 января мы вышли из гавани Лоу и через три дня бросили якорь вторично в бухте Сан-Карлос на Чилоэ. Ночью 19-го числа мы видели вулкан Осорно в действии. В полночь вахтенный заметил нечто вроде большой звезды, которая постепенно увеличивалась в размерах часов до трех и тогда явила собой великолепное зрелище. Через подзорную трубу мы видели, как какие-то темные тела непрерывно взлетали кверху одно за другим и падали вниз среди огромного ярко-красного зарева. Свет его был настолько силен, что оставлял длинное и яркое отражение в воде. Большие массы расплавленного вещества, по-видимому, очень часто извергаются кратерами в этой части Кордильер. Меня уверяли, что во время извержения Корковадо выбрасывает вверх огромные массы, и видно, как они взрываются в воздухе, принимая разнообразные фантастические формы, например деревьев; размеры их, должно быть, колоссальны, ибо их можно разглядеть с возвышенности за Сан-Карлосом, отстоящей не меньше чем за 93 мили от Корковадо.
11. Принудительный труд
Записки «вредителя». Часть I. Время террора. 11. Принудительный труд
На случай второй пятилетки трест законтрактовал молодых людей различных специальностей, но это не спасало положения. Тогда у кого-то из партийцев явилась гениальная идея — обратиться в ГПУ. Все мы стороной слыхали, что ГПУ торгует специалистами, что оно имело богатейший ассортимент инженеров всех специальностей, но в такую торговлю многие не верили. Управделу, коммунисту Л. Т. Богданову, правление предложило выяснить этот вопрос. Справка дала положительные результаты, и Богданов поехал в город Кемь, где находится управление знаменитого Соловецкого концентрационного лагеря, чтобы заключить сделку. Правление треста поручило Богданову закупить целую партию. Через несколько дней он вернулся, с успехом выполнив поручение. Но кемские впечатления были слишком сильны и для коммуниста, он не мог удержаться и рассказывал о них даже беспартийным специалистам. — Представьте себе, там (в управлении Соловецкого лагеря) так и говорят: «продаем», «при оптовой покупке скидка», «первосортный товар», «за такого-то в Архангельске 800 рублей в месяц дают, а вы 600 предлагаете! Товар-то какой. Курс в высшем учебном заведении читал, солидные печатные труды имеет, директором огромного завода был, в довоенное время одним из лучших инженеров считался, и десятилетник по статье 58 пар. 7 (т. е. сослан на каторгу на 10 лет за „вредительство“); значит, работать будет что надо, а вы 200 рублей жалеете». Я все-таки доторговался, они уступили, потому что мы 15 инженеров оптом взяли. Замечательный народ подобрал. Взгляните список: 1) К.
Глава 29
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 29
Впервые за шесть лет мы оказались в городе, не изувеченном обезображивающими шрамами. Обильная зеленая листва парков и веселая суета на улицах превращали Копенгаген в волшебную сказку. После нескольких лет, проведенных среди людей, которые постоянно испытывали голод и неопределенность, датчане показались нам фантастическими существами из другого мира. Мы с изумлением смотрели на ухоженных мужчин, праздно прогуливающихся вдоль тротуаров, глазели на беззаботных элегантных женщин и на детей, оглашавших улицы громким смехом. Мы не верили своим глазам и чувствам. Но еще удивительнее было их отношение к нам. Несколько лет нас преследовали так долго и неотступно, что каждого постороннего человека мы невольно воспринимали с опаской, как потенциального противника. Уже наутро все датские газеты отвели целые колонки рассказам о нас и нашем корабле. Сначала нас обеспокоили толпы людей, собравшиеся у перил набережной и наблюдавшие, как мы драили палубу и наводили чистоту на корабле. Но не было нужды знакомиться с датчанами близко, чтобы сразу же почувствовать их расположение, и эта атмосфера дружественности оказывала на нас ошеломляющее впечатление. На другой день мы не имели отбоя от посетителей и приглашений. В Копенгагене было много русских – большей частью семьи, которые во время революции находились за рубежом. Они распахнули для нас двери своих домов и буквально состязались друг с другом в гостеприимности.
Карта сайта
Карта сайта Proistoria.org
24. Свидание
Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 24. Свидание
Я стоял посреди нашего загона, стараясь ничего не слышать и увидеть сына. Наконец я увидел его. Он стоял у самой решетки, крепко вцепившись в нее; он кричал мне, делал мне знаки, звал. Я бросился к нему, прорвался сквозь толпу заключенных, но не мог добраться до решетки: — Пустите, пустите, ради Бога, — кричал я тем, кто плотно облепил решетку, но никто не слышал меня и не обращал внимания. Каждый видел перед собой только дорогое ему лицо, каждый напрягал все силы, чтобы услышать последние слова. Я пытался силой оттолкнуть одного из них. Он на секунду обернулся ко мне: лицо его было мокро от слез, глаза ничего не видели, не понимали, и он опять судорожно вцепился в решетку. В полном отчаянии, видя, что время уходит, я силой двинулся вперед, налег плечом, ухватился одной рукой за решетку. Послышался глухой треск, все хитроумное сооружение резко наклонилось, к нам бросилась стража, решетку поддержали, чем-то подперли, но мне удалось в это время притиснуться к ней вплотную, и я мог видеть сына и улавливать его слова, которые он кричал изо всей силы. — Мама в тюрьме, — доносилось до меня сквозь гул и стоны человеческих воплей. — Я ношу ей передачу. Свидания мне не дают. Она раз мне прислала письмо, — надрывался мой бедный мальчик. — Как живет N.? — спрашивал я про одного близкого человека, которого я думал просить взять к себе нашего сына, если жену также сошлют. — Она в тюрьме. — A N.N.? — Она тоже в тюрьме. Миша тоже один.
XV. Допрос
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XV. Допрос
На первый допрос я шла спокойно. Мне казалось, что допросы должны носить деловой характер и хоть в какой-то мере служить для выяснения истины. Мой арест был несомненным признаком, что положение мужа ухудшилось, а я все-таки глупо надеялась, что могу быть ему полезна подтверждением его невиновности. Мне в голову не приходило, что я была арестована, чтобы тем самым вынудить его к признанию в несовершенном преступлении, что следователь открыто ставил перед ним дилемму: подписать признание, что он «вредил», или быть виновником моего ареста. Я не могла знать и того, что после моего ареста следователь ставил перед ним вторую дилемму: или подписать признание своей «вины», хотя бы в такой формулировке: «Признаю себя виновным», не говоря, в чем именно, получить десять лет Соловков, но купить этим мое освобождение, или, в случае отказа, самому быть расстрелянным, меня — отправят на десять лет в Соловки, а сына — в колонию для беспризорников. Я знала, что жен часто арестовывают из-за мужей, но что судьбой их спекулируют с такой циничностью, я не могла поверить, пока не испытала на себе. Так, с наивностью вольного человека, я оказалась перед следователем. Это был молодой еще человек, с профессионально застылым, да и вообще не умным лицом. Он молчал, не сказав «здравствуйте», не предложив сесть. Позже я узнала, что в ГПУ принято три главных способа обращения: сухо-формальный, истерически-угрожающий и вежливо-вкрадчивый. Третьего мне не пришлось испытать, но, говорят, это самый противный, особенно для женщин. Соответственно этому, следователи держат себя, как плохие актеры на провинциальной сцене.