1603 - 1648
From the death of Elizabeth I of England in 1603 to the Peace of Westphalia and the end of the Thirty Years' War in 1648.
Les Grandes Misères de la guerre
Jacques Callot. Les Grandes Misères de la guerre, 1633
Les Grandes Misères de la guerre
Jacques Callot. Les Grandes Misères de la guerre, 1633
Les Grandes Misères de la guerre sont une série de dix-huit eaux-fortes, éditées en 1633, et qui constituent l'une des œuvres maitresses de Jacques Callot. Le titre exact en est (d'après la planche de titre) : Les Misères et les Malheurs de la guerre, mais on appelle fréquemment cette série Les Grandes Misères... pour la différencier de la série Les Petites Misères de la guerre. Cette suite se compose de dix-huit pièces qui représentent, plus complètement que dans les Petites Misères, les malheurs occasionnés par la guerre. Les plaques sont conservées au Musée lorrain de Nancy.
XIV. Ночь
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. XIV. Ночь
В камере было промозгло и холодно. С высокого замерзшего окна текло, и асфальтовый пол был мокрый, как после дождя. Соломенный тюфяк на железной койке был невероятно грязный и сырой. Скрепя сердце, я постелила постель и, не раздеваясь, легла под пальто, стремясь скорее закрыть глаза, чтобы ничего не видеть. В камере нас было двое: женщина лежала на койке около двери. Когда меня впускали, она не двинулась под своей великолепной меховой шубой, из-под которой был виден только кружевной ночной чепчик. Странно было: вонючая, холодная камера — и эти меха и кружева. Но сюда человека вталкивают как он есть; тюрьма глотает, не переваривая, и окончательно нивелирует уже ссылка. Когда дежурный надзиратель отошел от «глазка» и, видимо, успокоился, что я сразу не сделаю ничего отчаянного, моя соседка приподнялась и внимательно посмотрела на меня. Я увидела совсем молодую и очень красивую женщину. Лицо ее было так худо и бледно, глаза, обведенные темными кругами, так огромны и тоскливы, что она казалась не живой женщиной, а актрисой, загримированной для последнего акта трагедии. — Когда? — шепотом спросила она, начав разговор так, как будто мы давно знали друг друга. Тюремное горе сближает так, как никакая дружба на воле. — Только что. — А меня ровно год назад. — Год? — Да, год. День в день. Вам не везет. Зачем ко мне попали? Смотрю на нее и ничего не решаюсь сказать. Год тюрьмы. Год этой сырой, вонючей камеры.
VIII. Тоже Кемь
Побег из ГУЛАГа. Часть 2. VIII. Тоже Кемь
Дома, в той избе, которая нам дала приют и которую я вспомню с благодарностью в смертный час, я опять села на лавку у окна. Не умею передать того, что со мной делалось; каторга вызывала во мне большее возмущение, чем тюрьма. Все, что я видела, врезалось в душу, и хотелось узнать еще больше, до самой глубины горя и унижения, чтобы понять, где же конец. По улице погнали партию молодых еще, но до крайности истомленных людей. Лица их были серы, как бесплодная земля, голова, плечи, руки опущены, как под непомерной тяжестью, хотя за плечами у них были только жалкие, полупустые холщовые мешки. Кругом шли конвойные с карабинами наперевес. — На Белбалтлаг гонют, — вздохнула старуха, подсевшая ко мне на лавку. — Спаси, Господи, спаси и сохрани, и помилуй души наши, — говорила она, крестя их в окно мелкими крестиками. — Выживет ли кто? Каждый день гонют и гонют, а и казарм-то нету, струменту-то нету; землю, сказывут, деревянными лопатами роют, а морозец-то захватывает, как камень. Как мороз закрепчает, так и сами померзнут. Завидуют многие. Позавидуешь и смерти с жизни такой. — Скажи ты мне, бабонька, — обратилась она ко мне, — может, ты ученая какая, откуда така жизнь завелась? Я ничего не ответила. Что я могла сказать этой женщине, которая всю жизнь прошла честно, чисто, правдиво? — Не знаешь? — спросила она. — Нет. — То-то, не знаешь. Кого ни спрошу — никто не знает. Кабы знатье, может, и помог бы кто. Старухи бают, дьявол это путает, а смекаю — от людей это. Иной человек хуже нечистого.
The voyage of the Beagle
Charles Darwin, 1839
Preface I have stated in the preface to the first Edition of this work, and in the Zoology of the Voyage of the Beagle, that it was in consequence of a wish expressed by Captain Fitz Roy, of having some scientific person on board, accompanied by an offer from him of giving up part of his own accommodations, that I volunteered my services, which received, through the kindness of the hydrographer, Captain Beaufort, the sanction of the Lords of the Admiralty. As I feel that the opportunities which I enjoyed of studying the Natural History of the different countries we visited, have been wholly due to Captain Fitz Roy, I hope I may here be permitted to repeat my expression of gratitude to him; and to add that, during the five years we were together, I received from him the most cordial friendship and steady assistance. Both to Captain Fitz Roy and to all the Officers of the Beagle [1] I shall ever feel most thankful for the undeviating kindness with which I was treated during our long voyage. This volume contains, in the form of a Journal, a history of our voyage, and a sketch of those observations in Natural History and Geology, which I think will possess some interest for the general reader. I have in this edition largely condensed and corrected some parts, and have added a little to others, in order to render the volume more fitted for popular reading; but I trust that naturalists will remember, that they must refer for details to the larger publications which comprise the scientific results of the Expedition.
VII. Ожидание
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. VII. Ожидание
Что значит ждать ареста, тюрьмы и почти верной смерти, когда ни в чем не виноват, — знают только советские граждане. После расстрела «48» все ходили, как отравленные, оглядываясь на каждом шагу, вздрагивая от каждого стука, ко всему прислушиваясь, всего пугаясь. День проходил еще так-сяк. Какая-то работа производилась из последних сил или давалась рывком, с надрывом, чтобы забыться и оглушить себя хоть чем-нибудь. В четыре часа чувствовалось какое-то облегчение: на службе не арестовали, можно еще раз пойти домой. А дома еще более тошно: и комнаты, и вещи — все кажется враждебным и чужим в своем холодном равнодушии к людским переживаниям. Приходит муж, приходит сын, а кажется, в последний раз их видишь вместе, в последний раз садишься за обед, и каждый кусок стоит комом в горле: то вспоминаются друзья, так неожиданно погибшие, то смотришь на мужа, пытаясь угадать, на сколько дней он еще жив и цел. Мальчик испуганно следит за нами. Он знает, что убиты те, кого он так недавно видел здоровыми, веселыми, кто приходил, шутил с ним, но как, за что убиты, — понять не может. Осиротевшая, притихшая девочка сидит рядом с ним, всем своим видом напоминая о страшном деле. Вечером ему жутко оставаться одному. — Ты посидишь? — смотрит он жалобно. — Конечно, посижу, ложись. Он прячется в постель, мы говорим о чем-то постороннем, потом молчим, скрывая свои мысли друг от друга.
Великолепный часослов герцога Беррийского
Братья Лимбург. Великолепный часослов герцога Беррийского. Цикл Времена года. XV век.
«Великолепный часослов герцога Беррийского» или, в другой версии перевода, «Роскошный часослов герцога Беррийского» (фр. Très Riches Heures du Duc de Berry) - иллюстрированный манускрипт XV века. Самая известная часть изображений часослова, цикл «Времена года» состоит из 12 миниатюр с изображением соответствующих сезону деталей жизни на фоне замков. Создание рукописи началось в первой четверти XV века по заказу Жана, герцога Беррийского. Не была закончена при жизни заказчика и своих главных создателей, братьев Лимбург.
Глава 2. Замор Черноморского подплава (1918-1920 гг.) [50]
Короли подплава в море червонных валетов. Часть I. Советский подплав в период Гражданской войны (1918–1920 гг.). Глава 2. Замор Черноморского подплава (1918-1920 гг.)
В результате захвата большевиками власти в Петрограде Черноморский флот «расслоился» на белых и красных, а слои сперва перемешались, невзирая на свирепые приказы командования и бурное кипение митингов. В конце концов белые моряки при поддержке заморских «союзников» завладели остатками кораблей флота и всем, что полагалось для их эксплуатации, а красные, потопив у Новороссийска то, что досталось им, сошли на берег и, пополнив ряды пехотинцев, воевали на суше. На море наступило затишье. Такова общая картина тех лет. А теперь по порядку. В начале 1918 г. вступила в строй пл «Буревестник». 14 января пл «Нерпа» вошла в состав красных МСЧМ. В том же году введена в строй пл «АГ-21» и в Николаеве спущена на воду пл «АГ-22». Как уже говорилось, с 1 февраля в Советской России перешли на григорианский календарь вместо действовавшего ранее юлианского. После 31 января 1918 г. последовало не 1 февраля, а сразу [51] 14 февраля 1918 г. Однако на кораблях белого движения счет дней вели по старому стилю, в лучшем случае записывая двойную дату через дробь. Март. На пл «Нарвал» по неизвестной причине до сих пор функционирует судовой комитет, хотя на Балтике Центробалт и судовые комитеты распущены еще в феврале как органы, дезорганизующие управление и разлагающие судовые команды. На Черном море комитеты продолжали разваливать флот. 3 марта заключен Брестский мир. Территория Украины отторгалась от России. Взяв Перекоп, германские войска рванулись к Севастополю, чтобы захватить корабли ЧФ. Красные части с трудом сдерживали оккупантов.
Глава 28
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 28
К середине ноября 1919 года офицеры и солдаты Северо-западной армии были интернированы в Эстонии. Хотя недостаток видения перспективы не позволял нам четко представлять истинные причины поражения белых, все понимали, что гражданская война заканчивается. Естественным следствием этого было наше полное физическое, духовное и эмоциональное истощение. Не осталось ничего, кроме острого чувства одиночества и отчаяния. Солдаты Белой армии не надеялись больше увидеть свои дома и семьи. Они превратились в пленников на чужой, враждебной территории без всяких перспектив обрести более приемлемые условия, поскольку не имели ни транспортных, ни денежных средств и нигде не были желанными гостями. Свое новое положение особенно отчетливо мы осознали в день отбытия англичан. Оставаться им не было никакого смысла: война закончилась. Они стремились домой и получили приказ отбыть на родину. Когда же мы собрались на вокзале, чтобы проводить их, от дружелюбия, взаимопонимания, сложившегося в течение нескольких месяцев нашего сотрудничества, не осталось и следа. Расставание проходило в атмосфере неловкости и сдержанности. Сознание того, что они нас бросают, заставляло англичан чувствовать себя весьма неловко, мы же безмолвно стояли и смотрели, как они садятся на поезд, увозящий их в нормальную жизнь. Когда поезд скрывался в отдалении, мы бросили прощальный взгляд на громоздкие силуэты танков, высившиеся на фоне западного небосклона. Обида жгла наши души, когда мы вернулись к своей убогой неопределенной жизни в казармах. Люди пали духом. У нас не было никаких дел, нечем было занять и свой мозг.
Глава 11
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 11
Возвратившись в город после двухмесячного отсутствия, я смотрел на Петроград глазами постороннего. Впечатление было безрадостным и мрачным. В морозные мартовские дни Петроград выглядел шумным, необузданным, румяным парнем, полным сил и эгоистических надежд. Знойным, душным августом Петроград казался истасканным, преждевременно состарившимся человеком неопределенного возраста, с мешками под глазами и душой, из которой подозрения и страхи выхолостили отвагу и решимость. Чужими выглядели неопрятные здания, грязные тротуары, лица людей на улицах. Обескураживало больше всего то, что происходившее в Петрограде выражало состояние всей страны. В последние годы старого режима Россия начала скольжение по наклонной плоскости. Мартовская революция высвободила силы, повлекшие страну дальше вниз. Она вступила в последнюю стадию падения. Заключительный этап распада пришелся на период между маем и октябрем 1917 года. В это время главным актером на политической сцене был Керенский. Как государственный деятель и лидер страны он был слишком ничтожен, чтобы влиять на ход событий. Сложившимся за рубежом мнением о значимости своей персоны он обязан рекламе. Представители союзнических правительств и пресса связывали с ним последнюю надежду на спасение России. Чтобы подбодрить себя, они представляли Керенского сильным, энергичным, умным патриотом, способным повернуть вспять неблагоприятное течение событий и превратить Россию в надежного военного союзника. Однако образованные люди России не обманывались. В начале марта рассказывали о первом дне пребывания Керенского на посту министра юстиции.
VI. Ночевка в болоте
Побег из ГУЛАГа. Часть 3. VI. Ночевка в болоте
Неприятная была эта ночь. Пришлось приткнуться между корнями большой ели, где было хоть немного сухого места и куда мы трое могли приткнуться, только скорчив ноги. Кругом была сплошная мокрота. Мох, серый и жесткий в сухие дни, набух от дождей и тумана, как вата, — под ним и в нем стояла вода. Воздух был насыщен мелкими капельками влаги и несметным количеством огромных желтых комаров, которые звенели, как скрипичный оркестр. Густой туман, а может быть и облако, лежал густым слоем, закрывая темные ели от корней до самых макушек. На нас все было мокро: сапоги, портянки, носки — все это надо было стащить и завернуть ноги в сухие тряпки. Комары донимали так, что пришлось накрутить на шею и на руки все, что было: чулки, рубашки, кальсоны. После жаркого, утомительного дня атмосфера полярного болота пронизывала нестерпимой сыростью и холодом. Мальчик спал у меня под боком и даже ухитрился согреться. Муж задремывал, но ежеминутно со стоном просыпался. Я не спала. Тело затекло и застыло; хотелось вытянуться, но ноги сейчас же попадали в воду. Время тянулось мучительно медленно: потянет ветром, отнесет облако, кажется, будто начинает светать; через минуту все опять затянет и стоит та же белая тьма. Как только туман стал подниматься, я разбудила мужа: надо было скорее уходить из этого страшного болота. Вид у мужа был ужасный: вокруг шеи у него была повязана рубашка, одна рука закручена фуфайкой, другая кальсонами, ноги обернуты портянками. Казалось, будто весь он изранен и перевязан. Под черным накомарником лицо его казалось еще бледнее. Он дрожал всем телом: руки тряслись, зубы стучали.
Chapter XVII
The pirates of Panama or The buccaneers of America : Chapter XVII
Captain Morgan departs from Chagre, at the head of twelve hundred men, to take the city of Panama. CAPTAIN MORGAN set forth from the castle of Chagre, towards Panama, August 18, 1670. He had with him twelve hundred men, five boats laden with artillery, and thirty-two canoes. The first day they sailed only six leagues, and came to a place called De los Bracos. Here a party of his men went ashore, only to sleep and stretch their limbs, being almost crippled with lying too much crowded in the boats. Having rested awhile, they went abroad to seek victuals in the neighbouring plantations; but they could find none, the Spaniards being fled, and carrying with them all they had. This day, being the first of their journey, they had such scarcity of victuals, as the greatest part were forced to pass with only a pipe of tobacco, without any other refreshment. Next day, about evening, they came to a place called Cruz de Juan Gallego. Here they were compelled to leave their boats and canoes, the river being very dry for want of rain, and many trees having fallen into it. The guides told them, that, about two leagues farther, the country would be very good to continue the journey by land. Hereupon they left one hundred and sixty men on board the boats, to defend them, that they might serve for a refuge in necessity. Next morning, being the third day, they all went ashore, except those who were to keep the boats.
Новейшее время
Новейшее время : период с 1918 года по настоящее время
Новейшее время : период с 1918 года по настоящее время.