The translator to the reader (of 1684)

THE present Volume, both for its Curiosity and Ingenuity, I dare recommend unto the perusal of our English nation, whose glorious actions it containeth. What relateth unto the curiosity hereof, this Piece, both of Natural and Humane History, was no sooner published in the Dutch Original, than it was snatch't up for the most curious Library's of Holland; it was Translated into Spanish (two impressions thereof being sent into Spain in one year); it was taken notice of by the learned Academy of Paris; and finally recommended as worthy our esteem, by the ingenious Author of the Weekly Memorials for the Ingenious, printed here at London about two years ago. Neither all this undeservedly, seeing it enlargeth our acquaintance of Natural History, so much prized and enquir'd for, by the Learned of this present Age, with several observations not easily to be found in other accounts already received from America: and besides, it informeth us (with huge novelty) of as great and bold attempts, in point of Military conduct and valour, as ever were performed by mankind; without excepting, here, either Alexander the Great, or Julius Cæsar, or the rest of the Nine Worthy's of Fame. Of all which actions, as we cannot confess ourselves to have been ignorant hitherto (the very name of Bucaniers being, as yet, known but unto few of the Ingenious; as their Lives, Laws, and Conversation, are in a manner unto none) so can they not choose but be admired, out of this ingenuous Author, by whosoever is curious to learn the various revolutions of humane affairs. But, more especially by our English Nation; as unto whom these things more narrowly do appertain. We having here more than half the Book filled with the unparallel'd, if not inimitable, adventures and Heroick exploits of our own Country-men, and Relations; whose undaunted, and exemplary courage, when called upon by our King and Country, we ought to emulate.

From whence it hath proceeded, that nothing of this kind was ever, as yet, published in England, I cannot easily determine; except, as some will say, from some secret Ragion di Stato. Let the reason be as t'will; this is certain, so much the more we are obliged unto this present Author, who though a stranger unto our Nation, yet with that Candour and Fidelity hath recorded our Actions, as to render the Metal of our true English Valour to be the more believed and feared abroad, than if these things had been divulged by our selves at home. From hence peradventure will other Nations learn, that the English people are of their Genius more inclinable to act than to write; seeing as well they as we have lived unacquainted with these actions of our Nation, until such time as a Foreign Author to our Country came to tell them.

Besides the merits of this Piece for its curiosity, another point of no less esteem, is the truth and sincerity wherewith everything seemeth to be penned. No greater ornament or dignity can be added unto History, either humane or natural, than truth. All other embellishments, if this be failing, are of little or no esteem; if this be delivered, are either needless or superfluous. What concerneth this requisite in our Author, his lines do everywhere declare the faithfulness and sincerity of his mind. He writeth not by hearsay, but was an eye witness, as he somewhere telleth you, unto all and every one of the bold and hazardous attempts which he relateth. And these he delivereth with such candour of stile, such ingenuity of mind, such plainness of words, such conciseness of periods, so much divested of Rhetorical Hyperboles, or the least flourishes of Eloquence, so hugely void of Passion or national Reflections, as that he strongly perswadeth all-along to the credit of what he saith; yea, raiseth the mind of the Reader to believe these things far greater than what he hath said; and having read him, leaveth onely this scruple or concern behind, that you can read him no longer. In a word, such are his deserts, that some persons peradventure would not stickle to compare him to the Father of Historians, Philip de Comines; at least thus much may be said, with all truth imaginable, that he resembleth that great Author in many of his excellent qualities.

I know some persons have objected against the greatness of these prodigious Adventures, intimating that the resistance our Bucaniers found in America, was everywhere but small. For the Spaniards, say they, in the West Indies, are become of late years nothing less, but rather much more degenerate than in Europe. The continual Peace they have enjoyed in those parts, the defect of Military Discipline, and European souldiers for their Commanders, much contributing hereunto. But more especially, and above all other reasons, the very luxury of the Soil and Riches, the extreme heat of those Countries, and influence of the Stars being such, as totally inclineth their bodies unto an infinite effeminacy and cowardize of minds.

Unto these Reasons I shall only answer in brief. This History will convince them to be manifestly false. For as to the continual Peace here alleadged, we know that no Peace could ever be established beyond the Line, since the first possession of the West-Indies by the Spaniards, till the burning of Panama. At that time, or few months before, Sir William Godolphin by his prudent negotiation in quality of Embassadour for our most Gracious Monarch, did conclude at Madrid a peace to be observed even beyond the Line, and through the whole extent of the Spanish Dominions in the West-Indies. This transaction gave the Spaniards new causes of complaints against our proceedings, that no sooner a Peace had been established for those parts of America, but our forces had taken and burnt both Chagre, St. Catherine, and Panama. But our reply was convincing, That whereas eight or ten months of time had been allowed by Articles for the publishing of the said Peace through all the Dominions of both Monarchies in America, those Hostilities had been committed, not onely without orders from his Majesty of England, but also within the space of the said eight or ten months of time. Until that time the Spanish Inhabitants of America being, as it were, in a perpetual War with Europe, certain it is that no Coasts nor Kingdoms in the World have been more frequently infested nor alarm'd with the invasions of several Nations than theirs. Thus from the very beginning of their Conquests in America, both English, French, Dutch Portuguese, Swedes, Danes, Curlanders, and all other nations that navigate the Ocean, have frequented the West-Indies, and filled them with their robberies and Assaults. From these occasions have they been in continual watch and ward, and kept their Militia in constant exercise, as also their Garrisons pretty well provided and paid; as fearing every sail they discovered at Sea, to be Pirats of one Nation or another. But much more especially, since that Curasao, Tortuga, and Jamaica have been inhabited by English, French, and Dutch, and bred up that race of Hunts-men, than which, no other ever was more desperate, nor more mortal enemies to the Spaniards, called Bucaniers. Now shall we say, that these People, through too long continuation of Peace, have utterly abolished the exercises of War, having been all-along incessantly vexed with the Tumults and Alarms thereof?

In like manner is it false, to accuse their defect of Military Discipline for want of European Commanders. For who knoweth not that all places, both Military and Civil, through those vast dominions of the West-Indies, are provided out of Spain? And those of the Militia most commonly given unto expert Commanders, trained up from their infancy in the Wars of Europe, either in Africa, Milan, Sicily, Naples, or Flanders, fighting against either English, French, Dutch, Portuguese, or Moors? Yea their very Garrisons, if you search them in those parts, will peradventure be found to be stock'd three parts to four with Souldiers both born and bred in the Kingdom of Spain.

From these Considerations it may be inferr'd what little difference ought to be allowed betwixt the Spanish Souldiers, Inhabitants of the West-Indies, and those of Europe. And how little the Soil or Climate hath influenced or caused their Courage to degenerate towards cowardize or baseness of mind. As if the very same Argument, deduced from the nature of that Climate, did not equally militate against the valour of our famous Bucaniers, and represent this to be of as degenerate Metal as theirs.

But nothing can be more clearly evinced, than is the Valour of the American Spaniards, either Souldiers or Officers, by the sequel of this History. What men ever fought more desperately than the Garrison of Chagre? Their number being 314, and of all these, only thirty remaining; of which number scarce ten were unwounded; and among them, not one officer found alive? Were not 600 killed upon the spot at Panama, 500 at Gibraltar, almost as many more at Puerto del Principe, all dying with their Arms in their hands, and facing bravely the Enemy for the defence of their Country and private Concerns? Did not those of the Town of San Pedro both fortifie themselves, lay several Ambuscades, and lastly sell their lives as dear as any European Souldier could do; Lolonois being forced to gain step by step his advance unto the Town, with huge loss both of bloud and men? Many other instances might be produced out of this compendious Volume, of the generous resistance the Spaniards made in several places, though Fortune favoured not their Arms.

Next, as to the personal Valour of many of their Commanders, What man ever behaved himself more briskly than the Governour of Gibraltar, than the Governour of Puerto del Principe, both dying for the defence of their Towns; than Don Alonso del Campo, and others? Or what examples can easily parallel the desperate courage of the Governour of Chagre? who, though the Palizda's were fired, the Terraplens were sunk into the Ditch, the Breaches were entred, the Houses all burnt above him, the whole Castle taken, his men all killed; yet would not admit of any quarter, but chose rather to die under his Arms, being shot into the brain, than surrender himself as a Prisoner unto the Bucaniers. What lion ever fought to the last gasp more obstinately than the Governour of Puerto Velo? who, seeing the Town enter'd by surprizal in the night, one chief Castle blown up into the Air, all the other Forts and Castles taken, his own assaulted several ways, both Religious men and women placed at the front of the Enemy to fix the Ladders against the Walls; yet spared not to kill as many of the said Religious persons as he could. And at last, the walls being scaled, the Castle enter'd and taken, all his own men overcome by fire and sword, who had cast down their Arms, and begged mercy from the Enemy; yet would admit of none for his own life. Yet, with his own hands killed several of his Souldiers, to force them to stand to their Arms, though all were lost. Yea, though his own Wife and Daughter begged of him upon their knees that he would have his life by craving quarter, though the Enemy desired of him the same thing; yet would hearken to no cries nor perswasions, but they were forced to kill him, combating with his Arms in his hands, being not otherwise able to take him Prisoner, as they were desirous to do. Shall these men be said to be influenced with Cowardize, who thus acted to the very last Scene of their own Tragedies? Or shall we rather say that they wanted no Courage, but Fortune? It being certainly true, that he who is killed in a Batel, may be equally couragious with him that killeth. And that whosoever derogateth from the Valour of the Spaniards in the West-Indies, diminisheth in like manner the Courage of the Bucaniers, his own Country-men, who have seemed to act beyond mortal men in America.

Now, to say something concerning John Esquemeling, the first Author of this History. I take him to be a Dutch-man, or at least born in Flanders, notwithstanding that the Spanish Translation representeth him to be a Native of the Kingdom of France. His printing this History originally in Dutch, which doubtless must be his native Tongue, who otherwise was but an illiterate man, together with the very sound of his name, convincing me thereunto. True it is, he set sail from France, and was some years at Tortuga; but neither of these two Arguments, drawn from the History, are prevalent. For were he to be a French-man born, how came he to learn the Dutch language so perfectly as to prefer it to his own? Especially that not being spoken at Tortuga nor Jamaica, where he resided all the while.

I hope I have made this English Translation something more plain and correct than the Spanish. Some few notorious faults either of the Printer or the Interpreter, I am sure I have redressed. But the Spanish Translator complaining much of the intricacy of Stile in the Original (as flowing from a person who, as hath been said, was no Scholar) as he was pardonable, being in great haste, for not rendring his own Version so distinct and elaborate as he could desire; so must I be excused from the one, that is to say, Elegancy, if I have cautiously declined the other, I mean Confusion.

1. Арест

Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 1. Арест

После опубликования постановления ГПУ о расстреле «48-ми» я не сомневался в том, что буду арестован. В постановлении о расстреле В. К. Толстого указывалось — «руководитель вредительства по Северному району» (это был мой ближайший друг); при таком же объявлении относительно С. В. Щербакова — «руководитель контрреволюционной организации в Севгосрыбтресте» (это был самый близкий мне человек из работников треста). Было очевидно, что спешно расстреляв «руководителей вредительской организации», далее будут искать «организацию», а так как никакой организации не было, то будут подбирать людей, наиболее подходящих для этого, по мнению ГПУ. В «Севгосрыбтресте», кроме Щербакова, был пока арестован только К. И. Кротов, который уже более полугода находился в тюрьме. Явно, что для «организации» этого было мало. Из оставшихся в «Севгосрыбтресте» специалистов, занимавших ответственные должности, было четверо, заведующих отделами: Н. Скрябин — заведующий планово-статистическим отделом, инженеры К. и П. — отделами техническим и рационализаторским, и я — научно-исследовательским. Главный инженер сменился в 1930 году и еще ничего не успел построить, так как ввиду беспрестанных изменений планов, строительных работ в 1930 году, в сущности, не было. Из кого ГПУ будет формировать уже объявленную «организацию» в «Севгосрыбтресте»? Несомненно, что меня должны взять в первую очередь: моя дружба с В. К. Толстым и С. В.

1945 - 1991

From 1945 to 1991

Cold War. From the end of World War II in 1945 to the collapse of the Soviet Union in 1991.

22. Безысходное

Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 22. Безысходное

В «Крестах» время шло, как на Шпалерной, но многие попадали сюда к концу следствия и вскоре уходили на этап. Так ушел наш профессор, получив десять лет концлагерей. На его место посадили военного летчика, совсем еще молодого человека. Откупившегося Ивана Ивановича сменил один из служащих Академии наук. Все шло как-то уже по-обычному, и людские драмы волновали, может быть, меньше, чем в первое время, когда раз ночью к нам втолкнули в камеру нового заключенного, судьба которого нас потрясла своей безысходностью. Это был совсем молодой человек. Вид у него был ужасный. Одежда изорвана так, как после схватки, руки дрожали, глаза блуждали. Он был в таком страшном возбуждении, что никого не видел и ничего не замечал вокруг. Вещи свои он беспомощно выронил из рук, затем пытался ходить по камере, хотя пол был занят нашими телами. Потом остановился в углу у двери, хватаясь за голову и бормоча несвязные слова. — Сорок восемь часов... Через сорок восемь часов расстрел. Конец. Выхода нет. Куда мне деваться? Он метался, как в предсмертной тоске. Мы предлагали ему сесть на койку, устроить как-нибудь вещи, выпить воды, но он не слышал и не замечал нас, видя перед собой только свое. Наконец, на вопрос кого-то из нас, откуда он, кто он, он обратился к нам и стал неудержимо говорить, рассказывая о себе и пытаясь хотя бы нас заставить понять то невероятное, нелепое стечение обстоятельств, которое его губило. — Вы понимаете, — говорил он, — я — истерик. С болезненной фантазией, с манией выдумывать необыкновенные истории.

Глава 7

Борьба за Красный Петроград. Глава 7

Одновременно с разворачивавшимися событиями на Петроградском фронте и первым наступлением белой армии на Петроград группа представителей русской торгово-промышленной буржуазии вела в Финляндии контрреволюционную работу, направленную к объединению всех действовавших против Советской России сил и заключению военного союза с прибалтийскими государствами. При помощи финляндской буржуазии русская контрреволюция получила возможность приступить к непосредственной организации антисоветского фронта. В общих чертах эта деятельность сводилась к следующему. С разрешения финляндского правительства в Гельсингфорсе в конце 1918 года был образован особый комитет по делам эмигрирующей из Советской России русской буржуазии под председательством А. Ф. Трепова. В начале 1919 г. в связи с прибытием из Петрограда П. Б. Струве и А. В. Карташева в Выборге было созвано совещание представителей русских торгово-промышленных [242] кругов, на котором председателем указанного комитета вместо Трепова был избран представитель Национального центра Карташев. С приездом в Гельсингфорс генерала Н. Н. Юденича, бывшего командующего Кавказской армией в дни мировой войны и заслужившего хорошую репутацию среди русской буржуазии, вся политика комитета по делам русских в Финляндии была направлена по линии оказания поддержки генералу Юденичу. Выделенный из состава комитета совет промышленности под председательством Ф. Ф. Утемана занял под общим поручительством в гельсингфорсских банках 2 миллиона марок для содействия всем начинаниям русского генерала. Настроение в среде представителей русской буржуазии, находившейся в Финляндии, в смысле их внешней ориентации было не вполне установившимся.

Таблица 6. Двигатели надводного и подводного хода подводных лодок - 2

Короли подплава в море червонных валетов. Приложение. Таблица 6. Двигатели надводного и подводного хода подводных лодок: Двигатели подводного хода

Двигатели подводного хода Тип двигателя Фирма, марка Мощность, л. с. Кол-во двиг. на пл Место установки Примечание ЭД «Сименс-Шуккерт» и «Вольта» 450 2 пл «Барс», «Вепрь», «Волк», «Гепард» АБ 240 эл. — 1600 А; 220 В Общество русских аккумуляторных з-дов «Тюдор» ЭД «Вольта» (Ревель) 450 2 Все пл т. «Барс» кроме «Барс», «Вепрь», «Волк», «Гепард» АБ 240 эл. — 1600 А; 220 В [410] ЭД   500 при 120В 2 пл т. «Морж» АБ 240 эл. — 2155 Ач./ 1600 А; 220 В. Париж, «Мэто» ЭД   160 2 Все пл т. «АГ» АБ 5 гр по 20 эл — 3000 Ач ЭД «Вольта» (Рига) 70 1 пл «Минога» АБ 2 гр по 33 эл — 2200 Ач. Париж, «Мэто» ЭД «Сотэр-Гарлэ» (Франция) 100 1 пл т. «Касатка» АБ 64 эл — 3600 Ач/ 575 А. Париж, «Фюльмен» ЭД   125 на блок 4 в 2 блоках пл «Св.

19. Итоги «Шпалерки»

Записки «вредителя». Часть II. Тюрьма. 19. Итоги «Шпалерки»

В январе 1931 года в тюрьме на Шпалерной чувствовалось явное волнение администрации, точно готовился смотр. Камеры разгружались. Арестантов часто вызывали днем «с вещами» по двадцать — тридцать человек сразу со всего коридора. Видимо, их переводили в другие тюрьмы. В общих камерах стало свободнее: на двадцать два места оставалось человек шестьдесят — семьдесят, вместо бывших ста десяти — ста двадцати. Камеру № 19 освободили совсем и объявили «камерой для распределения»: в нее помещали вновь прибывших и до перевода в общие камеры водили их в баню. Заключенным, не получающим передачи, выдали казенное белье. Отвратительные, набитые соломенной трухой тюфяки заменили новыми, со свежей соломой. Все это волновало заключенных, и шли толки, что какая-то иностранная делегация будет осматривать нашу тюрьму. Эта догадка перешла в убеждение, когда появился маляр, из заключенных же, и замазал штукатуркой все щели в стенах, замуровав там тысячи клопов. 24 января, когда, казалось, все было закончено, тюрьму обошел уполномоченный ГПУ, «сам» Медведь, с целой свитой приближенных. В тюрьме, несмотря на изоляцию, слухи распространяются чрезвычайно быстро, и в тот же день уже говорили, что Медведь остался недоволен, нашел камеры слишком переполненными, тюрьму для показа неподготовленной и приказал завтра же тюрьму «очистить», то есть перевести нас в другую. Тревога была общей, Как ни плохо было на Шпалерке, попадать в другую тюрьму не хотелось, так как другие были несравненно хуже. В то, что это может означать общее изменение режима, никто не верил.

Глава XVII

Путешествие натуралиста вокруг света на корабле «Бигль». Глава XVII. Галапагосский архипелаг

Вся группа — вулканического происхождения Обилие кратеров Безлиственные кустарники Колония на острове Чарлз Остров Джемс Соляное озеро в кратере Естественная история архипелага Орнитология, своеобразные вьюрки Пресмыкающиеся Образ жизни исполинских черепах Морская ящерица, питающаяся водорослями Травоядная наземная ящерица, роющая норы Важное место пресмыкающихся на архипелаге Рыбы, моллюски, насекомые Растительность Американский тип организации Различия между видами или расами на различных островах Доверчивость птиц Страх перед человеком — инстинкт приобретаемый 15 сентября. — Этот архипелаг состоит из десяти главных островов, пять из которых особенно велики. Они расположены на самом экваторе, на расстоянии от 500 до 600 миль к западу от побережья Америки. Все они образованы вулканическими породами: немногочисленные обломки гранита, замечательно отполированные и измененные под действием высокой температуры, вряд ли можно считать исключением. Некоторые кратеры, возвышающиеся над более крупными островами, имеют громадные размеры и достигают высоты от 3 до 4 тысяч футов. Склоны их усеяны бесчисленными более мелкими отверстиями. Можно смело утверждать, что на всем архипелаге имеется по крайней мере две тысячи кратеров. Кратеры состоят либо из лавы и шлаков, либо из тонко наслоившегося вулканического туфа, похожего на песчаник.

Contact

Contact information of Proistoria.org

E-mail: proistorian@gmail.com

III. Бегство

Побег из ГУЛАГа. Часть 3. III. Бегство

Накануне целый день был дождь. Горы были закрыты низкими густыми тучами. — Если завтра не уйдем, — мрачно сказал муж, — надо просить о продлении свидания. В этом, наверное, откажут, но пока придет телеграмма, нужно воспользоваться первым сухим днем и бежать. Завтра день отдыха, я могу не выходить на работу, и меня не хватятся до следующего дня. Но в такой дождь идти трудно. Он ушел на пункт и увел с собой сына. Я в десятый раз пересмотрела все вещи. Самое необходимое не укладывалось в три рюкзака, из которых два должны были быть легкими. Сахар, сало, рис, немного сухарей; считали, что идти не менее десяти дней, а нас трое. Необходимо было взять хотя бы по одной перемене белья и по непромокаемому пальто. Нет, ничего у меня не получалось. Вечером ветер переменился, и все в деревне стали собираться наутро в поход. Муж вернулся с работы, и, когда мальчик уснул, мы принялись опять все пересматривать. — Портянки запасные нужны для всех. Разорвала две простыни, накроила портянок, — рюкзаки еще больше разбухли. — Надо убавлять что-нибудь, — говорит муж. — Сахар? — Нет, сахар — это самое существенное. Соли достаточно? — Вот соль.

Новое время

Новое время : период с 1492 по 1918 год

Новое время : период с 1492 по 1918 год.

VI. «Сожги все»

Побег из ГУЛАГа. Часть 1. VI. «Сожги все»

Счастливых было пять — шесть лет. В 1925 году правительство «просчиталось» и не получило той массы хлеба, которую должно было доставить крестьянское хозяйство. Этот класс, трудолюбивый, но собственнический и упрямый, почувствовал себя хозяином земли, добытой революцией. Правительство сочло, что крестьяне стали поперек пути «развития социализма» и что их надо уничтожить как класс. Борьба, которую социалистическое правительство повело с основным огромным классом России, приняла такие ужасающие размеры, что картины «мировой бойни», как большевики называли мировую войну, потускнеют, если рядом с ними поставить образ разгромленного крестьянского народа. До городов докатывались только отзвуки, которые сказались грозно уже в 1929 году: ограничение питания, система карточек, непомерный рост цен на рынках, падение курса денег, исчезновение из обращения самых простых предметов, как бумага, стекла, гвозди, веревки, обувь, одежда, — всего. — Второй голод. Подохнуть бы, один конец! — говорили кругом. Возобновились массовые аресты, сначала так называемых «спекулянтов» и «валютчиков», то есть людей, у которых находили хотя бы более трех рублей серебром, не говоря уже о золотых вещах, как будто в этом была причина расстройства экономики, затем — «спецов».

476 - 718

С 476 по 718 год

Начальный период Раннего Средневековья. С конца Западной Римской империи в 476 до начала правления Карла Мартелла в 718.