Chapter X
Of the Island of Cuba
Captain Morgan attempts to preserve the Isle of St. Catherine as a refuge to the nest of pirates, but fails of his design
He arrives at and takes the village of El Puerto del Principe.
CAPTAIN MORGAN seeing his predecessor and admiral Mansvelt were dead, used all the means that were possible, to keep in possession the isle of St. Catherine, seated near Cuba. His chief intent was to make it a refuge and sanctuary to the pirates of those parts, putting it in a condition of being a convenient receptacle of their preys and robberies. To this effect he left no stone unmoved, writing to several merchants in Virginia and New England, persuading them to send him provisions and necessaries, towards putting the said island in such a posture of defence, as to fear no danger of invasion from any side. But all this proved ineffectual, by the Spaniards retaking the said island: yet Captain Morgan retained his courage, which put him on new designs. First, he equipped a ship, in order to gather a fleet as great, and as strong as he could. By degrees he effected it, and gave orders to every member of his fleet to meet at a certain port of Cuba, there determining to call a council, and deliberate what was best to be done, and what place first to fall upon. Leaving these preparations in this condition, I shall give my reader some small account of the said isle of Cuba, in whose port this expedition was hatched, seeing I omitted to do it in its proper place.
Cuba lies from east to west, in north latitude, from 20 to 23 deg. in length one hundred and fifty German leagues, and about forty in breadth. Its fertility is equal to that of Hispaniola; besides which, it affords many things proper for trading and commerce; such as hides of several beasts, particularly those that in Europe are called hides of Havanna. On all sides it is surrounded with many small islands, called the Cayos: these little islands the pirates use as ports of refuge. Here they have their meetings, and hold their councils, how best to assault the Spaniards. It is watered on all sides with plentiful and pleasant rivers, whose entries form both secure and spacious ports; beside many other harbours for ships, which along the calm shores and coasts adorn this rich and beautiful island; all which contribute much to its happiness, by facilitating trade, whereto they invited both natives and aliens. The chief of these ports are San Jago, Byame, Santa Maria, Espiritu Santo, Trinidad, Zagoa, Cabo de Corientes, and others, on the south side of the island: on the north side are, La Havanna, Puerto Mariano, Santa Cruz, Mata Ricos, and Barracoa.
This island hath two chief cities, to which all the towns and villages thereof give obedience. The first is Santa Jago, or St. James, seated on the south side, and having under its jurisdiction one half of the island. The chief magistrates hereof are a bishop and a governor, who command the villages and towns of the said half. The chief of these are, on the south side, Espiritu Santo, Puerto del Principe, and Bayame. On the north it has Barracoa, and De los Cayos. The greatest part of the commerce driven here comes from the Canaries, whither they transport much tobacco, sugar, and hides, which sort of merchandise are drawn to the head city from the subordinate towns and villages. Formerly the city of Santa Jago was miserably sacked by the pirates of Jamaica and Tortuga, though it is defended by a considerable castle.
The city and port De la Havanna lies between the north and west side of the island: this is one of the strongest places of the West Indies; its jurisdiction extends over the other half of the island; the chief places under it being Santa Cruz on the north side, and La Trinidad on the south. Hence is transported huge quantities of tobacco, which is sent to New Spain and Costa Rica, even as far as the South Sea, besides many ships laden with this commodity, that are consigned to Spain and other parts of Europe, not only in the leaf, but in rolls. This city is defended by three castles, very great and strong, two of which lie towards the port, and the other is seated on a hill that commands the town. It is esteemed to contain about ten thousand families. The merchants of this place trade in New Spain, Campechy, Honduras, and Florida. All ships that come from the parts before mentioned, as also from Caraccas, Carthagena and Costa Rica, are necessitated to take their provisions in at Havanna to make their voyage for Spain; this being the necessary and straight course they must steer for the south of Europe, and other parts. The plate-fleet of Spain, which the Spaniards call Flota, being homeward bound, touches here yearly to complete their cargo with hides, tobacco, and Campechy wood.
Captain Morgan had been but two months in these ports of the south of Cuba, when he had got together a fleet of twelve sail, between ships and great boats, with seven hundred fighting men, part English and part French. They called a council, and some advised to assault the city of Havanna in the night, which they said might easily be done, if they could but take any of the ecclesiastics; yea, that the city might be sacked before the castles could put themselves in a posture of defence. Others propounded, according to their several opinions, other attempts; but the former proposal was rejected, because many of the pirates, who had been prisoners at other times in the said city, affirmed nothing of consequence could be done with less than one thousand five hundred men. Moreover, that with all these people, they ought first go to the island De los Pinos, and land them in small boats about Matamona, fourteen leagues from the said city, whereby to accomplish their designs.
Finally, they saw no possibility of gathering so great a fleet, and hereupon, with what they had, they concluded to attempt some other place. Among the rest, one propounded they should assault the town of El Puerto del Principe. This proposition he persuaded to, by saying he knew that place very well, and that being at a distance from sea, it never was sacked by any pirates, whereby the inhabitants were rich, exercising their trade by ready money, with those of Havanna who kept here an established commerce, chiefly in hides. This proposal was presently admitted by Captain Morgan, and the chief of his companions. Hereupon they ordered every captain to weigh anchor and set sail, steering towards that coast nearest to El Puerto del Principe. Here is a bay named by the Spaniards El Puerto de Santa Maria: being arrived at this bay, a Spaniard, who was prisoner aboard the fleet, swam ashore by night to the town of El Puerto del Principe, giving an account to the inhabitants of the design of the pirates, which he overheard in their discourse, while they thought he did not understand English. The Spaniards upon this advice began to hide their riches, and carry away their movables; the governor immediately raised all the people of the town, freemen and slaves, and with part of them took a post by which of necessity the pirates must pass, and commanded many trees to be cut down and laid cross the ways to hinder their passage, placing several ambuscades strengthened with some pieces of cannon to play upon them on their march. He gathered in all about eight hundred men, of which detaching part into the said ambuscades, with the rest he begirt the town, drawing them up in a spacious field, whence they could see the coming of the pirates at length.
Captain Morgan, with his men, now on the march, found the avenues to the town unpassable; hereupon they took their way through the wood, traversing it with great difficulty, whereby they escaped divers ambuscades; at last they came to the plain, from its figure called by the Spaniards La Savanna, or the Sheet. The governor seeing them come, detached a troop of horse to charge them in the front, thinking to disperse them, and to pursue them with his main body: but this design succeeded not, for the pirates marched in very good order, at the sound of their drums, and with flying colours; coming near the horse they drew into a semicircle, and so advanced towards the Spaniards, who charged them valiantly for a while; but the pirates being very dextrous at their arms, and their governor, with many of their companions, being killed, they retreated towards the wood, to save themselves with more advantage; but before they could reach it, most of them were unfortunately killed by the pirates. Thus they left the victory to these new-come enemies, who had no considerable loss of men in the battle, and but very few wounded. The skirmish lasted four hours: they entered the town not without great resistance of such as were within, who defended themselves as long as possible, and many seeing the enemy in the town, shut themselves up in their own houses, and thence made several shots upon the pirates; who thereupon threatened them, saying, "If you surrender not voluntarily, you shall soon see the town in a flame, and your wives and children torn to pieces before your faces." Upon these menaces the Spaniards submitted to the discretion of the pirates, believing they could not continue there long.
As soon as the pirates had possessed themselves of the town, they enclosed all the Spaniards, men, women, children, and slaves, in several churches, and pillaged all the goods they could find; then they searched the country round about, bringing in daily many goods and prisoners, with much provision. With this they fell to making great cheer, after their old custom, without remembering the poor prisoners, whom they let starve in the churches, though they tormented them daily and inhumanly to make them confess where they had hid their goods, money, etc., though little or nothing was left them, not sparing the women and little children, giving them nothing to eat, whereby the greatest part perished.
Pillage and provisions growing scarce, they thought convenient to depart and seek new fortunes in other places; they told the prisoners, "they should find money to ransom themselves, else they should be all transported to Jamaica; and beside, if they did not pay a second ransom for the town, they would turn every house into ashes." The Spaniards hereupon nominated among themselves four fellow-prisoners to go and seek for the above-mentioned contributions; but the pirates, to the intent that they should return speedily with those ransoms, tormented several cruelly in their presence, before they departed. After a few days, the Spaniards returned, telling Captain Morgan, "We have ran up and down, and searched all the neighbouring woods and places we most suspected, and yet have not been able to find any of our own party, nor consequently any fruit of our embassy; but if you are pleased to have a little longer patience with us, we shall certainly cause all that you demand to be paid within fifteen days;" which Captain Morgan granted. But not long after, there came into the town seven or eight pirates who had been ranging in the woods and fields, and got considerable booty. These brought amongst other prisoners, a negro, whom they had taken with letters. Captain Morgan having perused them, found that they were from the governor of Santa Jago, being written to some of the prisoners, wherein he told them, "they should not make too much haste to pay any ransom for their town or persons, or any other pretext; but on the contrary, they should put off the pirates as well as they could with excuses and delays, expecting to be relieved by him in a short time, when he would certainly come to their aid." Upon this intelligence Captain Morgan immediately ordered all their plunder to be carried aboard; and withal, he told the Spaniards, that the very next day they should pay their ransoms, for he would not wait a moment longer, but reduce the whole town to ashes, if they failed of the sum he demanded.
With this intimation, Captain Morgan made no mention to the Spaniards of the letters he had intercepted. They answered, "that it was impossible for them to give such a sum of money in so short a space of time, seeing their fellow-townsmen were not to be found in all the country thereabouts." Captain Morgan knew full well their intentions, but thought it not convenient to stay there any longer, demanding of them only five hundred oxen or cows, with sufficient salt to powder them, with this condition, that they should carry them on board his ships. Thus he departed with all his men, taking with him only six of the principal prisoners as pledges. Next day the Spaniards brought the cattle and salt to the ships, and required the prisoners; but Captain Morgan refused to deliver them, till they had helped his men to kill and salt the beeves: this was performed in great haste, he not caring to stay there any longer, lest he should be surprised by the forces that were gathering against him; and having received all on board his vessels, he set at liberty the hostages. Meanwhile there happened some dissensions between the English and the French: the occasion was as follows: A Frenchman being employed in killing and salting the beeves, an English pirate took away the marrow-bones he had taken out of the ox, which these people esteem much; hereupon they challenged one another: being come to the place of duel, the Englishman stabbed the Frenchman in the back, whereby he fell down dead. The other Frenchmen, desirous of revenge, made an insurrection against the English; but Captain Morgan soon appeased them, by putting the criminal in chains to be carried to Jamaica, promising he would see justice done upon him; for though he might challenge his adversary, yet it was not lawful to kill him treacherously, as he did.
All things being ready, and on board, and the prisoners set at liberty, they sailed thence to a certain island, where Captain Morgan intended to make a dividend of what they had purchased in that voyage; where being arrived, they found nigh the value of fifty thousand pieces of eight in money and goods; the sum being known, it caused a general grief to see such a small purchase, not sufficient to pay their debts at Jamaica. Hereupon Captain Morgan proposed they should think on some other enterprise and pillage before they returned. But the French not being able to agree with the English, left Captain Morgan with those of his own nation, notwithstanding all the persuasions he used to reduce them to continue in his company. Thus they parted with all external signs of friendship, Captain Morgan reiterating his promises to them that he would see justice done on that criminal. This he performed; for being arrived at Jamaica, he caused him to be hanged, which was all the satisfaction the French pirates could expect.
«Шнелльботы». Германские торпедные катера Второй мировой войны
Морозов, М. Э.: М., АОЗТ редакция журнала «Моделист-конструктор», 1999
Британский историк Питер Смит, известный своими исследованиями боевых действий в Ла-Манше и южной части Северного моря, написал о «шнелльботах», что «к концу войны они оставались единственной силой, не подчинившейся британскому господству на море». Не оставляет сомнения, что в лице «шнелльбота» немецким конструкторам удалось создать отличный боевой корабль. Как ни странно, этому способствовал отказ от высоких скоростных показателей, и, как следствие, возможность оснастить катера дизельными двигателями. Такое решение положительно сказалось на улучшении живучести «москитов». Ни один из них не погиб от случайного возгорания, что нередко происходило в английском и американском флотах. Увеличенное водоизмещение позволило сделать конструкцию катеров весьма устойчивой к боевым повреждениям. Скользящий таранный удар эсминца, подрыв на мине или попадание 2-3 снарядов калибра свыше 100-мм не приводили, как правило, к неизбежной гибели катера (например, 15 марта 1942 года S-105 пришел своим ходом в базу, получив около 80 пробоин от осколков, пуль и снарядов малокалиберных пушек), хотя часто «шнелльботы» приходилось уничтожать из-за условий тактической обстановки. Еще одной особенностью, резко выделявшей «шнелльботы» из ряда торпедных катеров других стран, стала огромная по тем временам дальность плавания - до 800-900 миль 30-узловым ходом (М. Уитли в своей работе «Deutsche Seestreitkraefte 1939-1945» называет даже большую цифру-870 миль 39-узловым ходом, во что, однако, трудно поверить). Фактически германское командование даже не могло ее полностью реализовать из-за большого риска использовать катера в светлое время суток, особенно со второй половины войны. Значительный радиус действия, несвойственные катерам того времени вытянутые круглоскулые обводы и внушительные размеры, по мнению многих, ставили германские торпедные катера в один ряд с миноносцами. С этим можно согласиться с той лишь оговоркой, что всетаки «шнелльботы» оставались торпедными, а не торпедно-артиллерийскими кораблями. Спектр решаемых ими задач был намного уже, чем у миноносцев Второй мировой войны. Проводя аналогию с современной классификацией «ракетный катер» - «малый ракетный корабль», «шнелльботы» правильнее считать малыми торпедными кораблями. Удачной оказалась и конструкция корпуса. Полубак со встроенными торпедными аппаратами улучшал мореходные качества - «шнелльботы» сохраняли возможность использовать оружие при волнении до 4-5 баллов, а малая высота борта и рубки весьма существенно уменьшали силуэт. В проведенных англичанами после войны сравнительных испытаниях германских и британских катеров выяснилось, что в ночных условиях «немец» визуально замечал противника раньше. Большие нарекания вызывало оружие самообороны - артиллерия. Не имея возможности строить параллельно с торпедными катерами их артиллерийские аналоги, как это делали англичане, немцы с конца 1941 года начали проигрывать «москитам» противника. Позднейшие попытки усилить огневую мощь «шнелльботов» до некоторой степени сократили это отставание, но полностью ликвидировать его не удалось. По части оснащения техническими средствами обнаружения германские катера также серьезно отставали от своих противников. За всю войну они так и не получили более-менее удовлетворительного малогабаритного радара. С появлением станции радиотехнической разведки «Наксос» немцы лишили врага преимущества внезапности, однако не решили проблему обнаружения целей. Таким образом, несмотря на определенные недостатки, в целом германские торпедные катера не только соответствовали предъявляемым требованиям, но и по праву считались одними из лучших представителей своего класса времен Второй мировой войны. Морская коллекция.
Chapter XXI
The voyage of the Beagle. Chapter XXI. Mauritius to England
Mauritius, beautiful appearance of Great crateriform ring of Mountains Hindoos St. Helena History of the changes in the Vegetation Cause of the extinction of Land-shells Ascension Variation in the imported Rats Volcanic Bombs Beds of Infusoria Bahia Brazil Splendour of Tropical Scenery Pernambuco Singular Reef Slavery Return to England Retrospect on our Voyage APRIL 29th.—In the morning we passed round the northern end of Mauritius, or the Isle of France. From this point of view the aspect of the island equalled the expectations raised by the many well-known descriptions of its beautiful scenery. The sloping plain of the Pamplemousses, interspersed with houses, and coloured by the large fields of sugar-cane of a bright green, composed the foreground. The brilliancy of the green was the more remarkable because it is a colour which generally is conspicuous only from a very short distance. Towards the centre of the island groups of wooded mountains rose out of this highly cultivated plain; their summits, as so commonly happens with ancient volcanic rocks, being jagged into the sharpest points. Masses of white clouds were collected around these pinnacles, as if for the sake of pleasing the stranger's eye. The whole island, with its sloping border and central mountains, was adorned with an air of perfect elegance: the scenery, if I may use such an expression, appeared to the sight harmonious. I spent the greater part of the next day in walking about the town and visiting different people.
10. Абсурдность плана
Записки «вредителя». Часть I. Время террора. 10. Абсурдность плана
Долго еще говорили спецы, указывая в осторожной форме на абсурдность плана, обращая внимание на то, что Мурманская одноколейная железная дорога и в настоящее время не справляется с перевозками, при намеченном же развитии промысла потребуется: для перевозки одной рыбы около 200 вагонов в день, не говоря уже о других грузах. Необходимо тотчас же приступить к постройке второй колеи. Это дело нелегкое, так как длина дороги 1 500 километров, и проходит она по горной, а местами сильно заболоченной местности. А рабочая сила? В Мурманске всего 12 000 жителей, но и теперь жилищная нужда ужасающая. При намеченном развитии промысла число рабочих не может быть меньше 50 000 человек, что вместе с семьями составит около 200 000 человек. Для такого населения нужно построить не только дома, но школы, баню, магазины, канализацию, электростанцию и прочее, это, в свою очередь, поведет к дальнейшему увеличению населения. Собственно говоря, для выполнения задания надо создать город с населением в 250 000 жителей. Постройка нового города и прокладка железнодорожного пути не могут производиться рыбопромышленным предприятием. Между тем без осуществления этих работ план не может быть выполнен. Подготовка судовых команд также представляет немалые затруднения: для обслуживания 500 траулеров потребуется 25 000 человек с дипломом, разрешающим управление судами, штурманский состав и такое же количество судовых механиков. Только для пополнения ежегодной убыли потребуется в год по 300 штурманов и 300 механиков. При этом штурманский состав должен иметь специальную подготовку и не только управлять судном, но и уметь найти рыбу, добыть ее и обработать.
Кавказ
Величко, В.Л.: С.-Петербург, Типография Артели Печатнаго Дела, Невский пр., 61, 1904
В.Л. Величко 1. Введение Какое доселе волшебное слово - Кавказ! Как веет от него неизгладимыми для всего русского народа воспоминаниями; как ярка мечта, вспыхивающая в душе при этом имени, мечта непобедимая ни пошлостью вседневной, ни суровым расчетом! Есть ли в России человек, чья семья несколько десятилетий тому назад не принесла бы этому загадочному краю жертв кровью и слезами, не возносила бы к небу жарких молитв, тревожно прислушиваясь к грозным раскатам богатырской борьбы, кипевшей вдали?! Снеговенчанные гиганты и жгучие лучи полуденного солнца, и предания старины, проникнутые глубочайшим трагизмом, и лихорадочное геройство сынов Кавказа - все это воспето и народом, и вещими выразителями его миросозерцания, вдохновленными светочами русской идеи, - нашими великими поэтами. Кавказ для нас не может быть чужим: слишком много на него потрачено всяческих сил, слишком много органически он связан с великим мировым призванием, с русским делом. В виду множества попыток (большею частью небескорыстных) сбить русское общество с толку в междуплеменных вопросах, необходимо установить раз и навсегда жизненную, правильную точку зрения на русское дело вообще. У людей, одинаково искренних, могут быть различные точки зрения. Одни считают служение русскому делу борьбой за народно-государственное существование и процветание, борьбой, не стесненной никакими заветами истории, никакими нормами нравственности или человечности; они считают, что все чужое, хотя бы и достойное, должно быть стерто с лица земли, коль скоро оно не сливается точно, быстро и бесследно с нашей народно-государственной стихией. Этот жестокий взгляд я назвал бы германским, а не русским.
Chapter XII
The voyage of the Beagle. Chapter XII. Central Chile
Valparaiso Excursion to the Foot of the Andes Structure of the Land Ascend the Bell of Quillota Shattered Masses of Greenstone Immense Valleys Mines State of Miners Santiago Hot-baths of Cauquenes Gold-mines Grinding-mills Perforated Stones Habits of the Puma El Turco and Tapacolo Humming-birds JULY 23rd.—The Beagle anchored late at night in the bay of Valparaiso, the chief seaport of Chile. When morning came, everything appeared delightful. After Tierra del Fuego, the climate felt quite delicious—the atmosphere so dry, and the heavens so clear and blue with the sun shining brightly, that all nature seemed sparkling with life. The view from the anchorage is very pretty. The town is built at the very foot of a range of hills, about 1600 feet high, and rather steep. From its position, it consists of one long, straggling street, which runs parallel to the beach, and wherever a ravine comes down, the houses are piled up on each side of it. The rounded hills, being only partially protected by a very scanty vegetation, are worn into numberless little gullies, which expose a singularly bright red soil. From this cause, and from the low whitewashed houses with tile roofs, the view reminded me of St. Cruz in Teneriffe. In a north-westerly direction there are some fine glimpses of the Andes: but these mountains appear much grander when viewed from the neighbouring hills: the great distance at which they are situated can then more readily be perceived. The volcano of Aconcagua is particularly magnificent.
III. Дорога в УСЛОН
Побег из ГУЛАГа. Часть 2. III. Дорога в УСЛОН
Октябрьский вокзал, бывший Николаевский, теперь Московский. Большевики любят менять названия. Двенадцать часов ночи. На Москву отходит «Красная стрела» — курьерский, на котором ездит вся советская знать и иностранцы. Видны международные вагоны, «мягкие» вагоны, — иначе говоря, первого и второго класса; все ярко освещено. Публика — с чемоданами, кожаными портфелями. Несколько советских дам (называются теперь сов-барыни) в котиковых манто, в шубах с огромными меховыми воротниками, в крохотных шляпках. На Мурманск — Кемь поезд идет с деревянной платформы. На перроне темно. Все занято тяжкой, простонародной толпой с мешками, самодельными сундучками, невероятными узлами, из которых торчат заплатанные валенки. Много мужиков с топорами и пилами. Много баб с малыми ребятами, одетыми в лохмотья, укрученными в обрывки старых платков и тряпок. Куда едут, на что едут — страшно подумать. С политикой уничтожения «кулака как класса» все сбиты с места и шатаются по всей Руси великой, потому что на своей родине — смерть верная и скорая, на чужой стороне тоже смерть, но на ходу не так страшно умирать. Многих выгоняют из домов насильно — «раскулачивают», многие бредут сами в надежде, что где-то дают хлеба кило на день. Что жить придется за Полярным кругом, в землянках или насквозь промерзающих бараках, что ребятишки перемрут за зиму, об этом не знают и не думают. Все равно — один конец. В вагонаx почти полный мрак. Народу набивается на пассажирские и багажные полки столько, что видишь только отовсюду торчащие ноги, головы, обезображенные тяжкой работой руки.
Глава 17
Сквозь ад русской революции. Воспоминания гардемарина. 1914–1919. Глава 17
Понимание особенностей России революционных лет не может быть полным без учета прямого и косвенного влияния на политическую ситуацию союзников. Во время Первой мировой войны, когда материальные и людские ресурсы были почти истощены, первостепенное значение приобретали тесное сотрудничество и координация действий между союзными правительствами. В силу географической удаленности мало информированные массы россиян не были осведомлены о бремени войны, которое несли союзники России. На Западном фронте англичане, французы и итальянцы ожесточенно сражались с врагом, на востоке же русские были предоставлены самим себе. Такая ситуация требовала от россиян воспринимать добрую волю союзников как само собой разумеющееся, что было трудно ввиду особенностей хода военных действий. Как свидетельствует ход сражений, военные деятели Великобритании и Франции долгое время недооценивали важность объединенного командования и согласованных действий. Близорукость и эгоизм со всей очевидностью обнаруживались при проведении военных консультаций и снижали эффективность операций союзников. Когда англичане и французы приняли наконец меры по исправлению положения, Россия уже утратила былую мощь, а у русских возникли достаточные основания для обид. В 1914 году Россия бросила на помощь союзникам военные ресурсы, превышавшие ее долю в общем балансе. В продолжение этого года Германия предприняла две попытки прорвать Западный фронт и нанести французам и англичанам решающий удар. В обоих случаях русская армия, не располагая ни достаточным вооружением, ни подготовкой для взятия на себя инициативы, атаковала немцев на Восточном фронте.
Государственная дума и тактика социал-демократии
Сталин И.В. Cочинения. - Т. 1. - М.: ОГИЗ; Государственное издательство политической литературы, 1946. С. 206–213.
Вы, наверное, слышали об освобождении крестьян, Это было время, когда правительство получало двойной удар: извне – поражение в Крыму, изнутри – крестьянское движение. Потому-то правительство, подхлёстываемое с двух сторон, вынуждено было уступить и заговорило об освобождении крестьян: "Мы должны сами освободить крестьян сверху, а то народ восстанет и собственными руками добьется освобождения снизу". Мы знаем, что это было за "освобождение сверху"... И если тогда народ поддался обману, если правительству удались его фарисейские планы, если оно с помощью реформ укрепило свое положение и тем самым отсрочило победу народа, то это, между прочим, означает, что тогда народ еще не был подготовлен и его легко можно было обмануть. Такая же история повторяется в жизни России и теперь. Как известно, и теперь правительство получает такой же двойной удар: извне – поражение в Манчжурии, изнутри – народная революция. Как известно, правительство, подхлестываемое с двух сторон, принуждено еще раз уступить и так же, как и тогда, [c.206] толкует о "реформах сверху": "Мы должны дать народу Государственную думу сверху, а то народ восстанет и сам созовет Учредительное собрание снизу". Таким образом, созывом Думы они хотят утихомирить народную революцию, точно так же, как уже однажды "освобождением крестьян" утихомирили великое крестьянское движение. Отсюда наша задача – со всей решимостью расстроить планы реакции, смести Государственную думу и тем самым расчистить путь народной революции. Но что такое Дума, из кого она состоит? Дума – это ублюдочный парламент.
23. Понятие «контролируемой поставки» как комплексного оперативно-розыскного мероприятия органов государственной безопасности (внутренних дел)
Перевал Дятлова. Смерть, идущая по следу... 23. Понятие «контролируемой поставки» как комплексного оперативно-розыскного мероприятия органов государственной безопасности (внутренних дел)
Однако, сильно радиоактивные вещи среди поклажи туристов всё же оказались. И это обстоятельство заставляет предполагать, что поход группы Игоря Дятлова с самого начала планировался как очень необычный. В этом нас убеждает ряд весьма странных событий и совпадений, связанных как с отдельными участниками похода, так и событиями вокруг него. Смеем предположить, что переноска вещей осуществлялась отнюдь не в тайне от компетентных органов и не являлась преступной. Кто-то из группы Игоря Дятлова нёс два свитера и штаны с радиоактивной пылью для передачи их в заранее обусловленном месте группе "транзитных" агентов. Передача эта планировалась изначально, причём задолго до похода, и встреча с "транзитёрами" на склоне Холат-Сяхыл вовсе не была случайной. Запланированную КГБ операцию мы назвали бы сейчас "контролируемой поставкой", но в те годы такого понятия не существовало. Впервые это словосочетание появилось в 1988 г. в "Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ". В самом широком смысле под "контролируемой поставкой" понимается метод, при котором допускаются вывоз, провоз или ввоз на территорию одного или нескольких государств незаконных или вызывающих подозрение партий груза с ведома и под надзором их компетентных органов в целях расследования какого-либо преступления и выявления лиц, участвующих в совершении этого преступления.
X. Пустые дни
Побег из ГУЛАГа. Часть 1. X. Пустые дни
He знаю, как рассказать о мучительно пустых днях, потянувшихся после ареста мужа. Арест в то время был почти смертельным приговором. Каждый день мог быть и моим последним днем на воле. Несколько проще казалось умереть, а надо было жить, чтобы не оборвать две другие жизни: одну большую, там, в тюрьме, другую маленькую, беспомощно и удивленно смотревшую, как исчезали кругом милые, родные лица. Газеты были полны сообщений, как в дни войны. Сначала жуткая инсценировка «процесса Промпартии», когда Рамзин, бросив фразу, что с его организацией связано около 2000 человек, открыто признал, за сколько жизней он купил свою. Потом угодливая подготовка «академического дела», то есть разгром русской, главным образом исторической, науки, когда судьба ученых была решена в застенках ГПУ. И, наконец, мерзейший «процесс меньшевиков», когда недавние партийцы клялись и кланялись, выдавая сами себя и друг друга. Все это усиливало только чувство бездонной пустоты, в которой тонула все русская интеллигенция. Чем больше смертей, чем больше каторжных приговоров, тем равнодушней становились все кругом. Гибли уже не отдельные люди, погибал весь класс. Террор разрастался в общую катастрофу, поглощавшую личности, сметавшую все на своем пути, как стихийное бедствие. До сих пор, в течение всех революционных лет, для интеллигенции смысл жизни был в работе, чем больше дезорганизации вносила революция, тем напряженней становился труд, чтобы, несмотря на отчаянную, гибельную политику, спасти что только можно в несчастной стране. Теперь все это становилось непосильным. Ответом на 13 лет упорного труда в самых тяжких условиях был слепой, безжалостный террор.
Chapter XV
The voyage of the Beagle. Chapter XV. Passage of the Cordillera
Valparaiso Portillo Pass Sagacity of Mules Mountain-torrents Mines, how discovered Proofs of the gradual Elevation of the Cordillera Effect of Snow on Rocks Geological Structure of the two main Ranges, their distinct Origin and Upheaval Great Subsidence Red Snow Winds Pinnacles of Snow Dry and clear Atmosphere Electricity Pampas Zoology of the opposite Side of the Andes Locusts Great Bugs Mendoza Uspallata Pass Silicified Trees buried as they grew Incas Bridge Badness of the Passes exaggerated Cumbre Casuchas Valparaiso MARCH 7th, 1835.—We stayed three days at Concepcion, and then sailed for Valparaiso. The wind being northerly, we only reached the mouth of the harbour of Concepcion before it was dark. Being very near the land, and a fog coming on, the anchor was dropped. Presently a large American whaler appeared alongside of us; and we heard the Yankee swearing at his men to keep quiet, whilst he listened for the breakers. Captain Fitz Roy hailed him, in a loud clear voice, to anchor where he then was. The poor man must have thought the voice came from the shore: such a Babel of cries issued at once from the ship—every one hallooing out, "Let go the anchor! veer cable! shorten sail!" It was the most laughable thing I ever heard. If the ship's crew had been all captains, and no men, there could not have been a greater uproar of orders.